Расстрел на всю жизнь

Расстрел на всю жизнь

Рассказ

В конце планёрки директор сделал объявление.
- Завтра к семнадцати часам начальники участков должны мне предоставить списки охотников. Формируется бригада на отстрел оленей в соседнем районе. В список включать только нормальных, и только тех, у кого двустволки 12 калибра. Это будет командировка на неделю, оплачиваемая по среднему заработку.
Вечером следующего дня меня, как начальника участка, назначили старшим группы. Всего отобрали  5 человек.
- Вылет на вертолете через два дня, с собой брать теплые вещи, сапоги и еду на пару дней, остальное все дадут там, — подытожил директор. - Андрей, останься, остальным сбор пятнадцатого в семь утра.
Все вышли, директор подошел к шкафу, открыл его и я увидел, что там стоял ящик водки.
- Возьми, там будет не просто, а водки с нашим сухим законом там не найдешь.
Вылетели мы по графику, и уже через полтора часа были на месте. Это был лагерь на берегу реки, состоящий из двух больших палаток. В одной разместили женщин, которые должны были разделывать туши, и поваров, а в другой поселились мы. Руководил всем опытный ханты Яша. После нашей высадки он полетел на вертолете на разведку.
- Олень будет через день, - сообщил он, когда вертолёт прилетел обратно, - так что отдыхайте, можете рыбку половить.
- Так ведь не сказали, что удочки можно взять, - вспылил Петрович.
- Мой удочка с червями - твой водка, - улыбнулся Яша.
Решили пожертвовать одной бутылкой. Ловили по очереди и, к концу дня, наловили хариуса и на уху, и на жареху. Посидели душевно, с песнями, но на следующее утро, в семь часов, Яша уже всех тормошил, чтобы идти на тренировку. Лодки расставили поперек реки, в шахматном порядке, немного выше по течению. Яша пояснил, что надо стрелять только в голову, в район уха, и только в пределах своего сектора обстрела. Сектора разметили, установили якоря и поехали в лагерь. Утром прилетел вертолет и привез багорщиков и патроны. Яша опять полетел на разведку, но быстро вернулся.
- Подъем, олень через два часа будет здесь, - заорал он, когда вернулся.
Быстро получив патроны, сели в лодки и через полчаса все были на своих местах. Мы выше течения, а багорщики с раздельщиками ниже, за поворотом реки. Всем приказали молчать и не курить.
Через час послышался шум. Это был топот приближающегося стада. Олени надвигались сплошной стеной, шириной метров пятьдесят. Подойдя к реке и увидев нас, олени остановились на кромке воды и насторожились. Возможно, они и не стали бы переправляться, но надвигающиеся сзади тысячи животных просто столкнули их в воду, и стадо начало переправу. Яша нас предупредил, что первые ряды с вожаком нужно пропустить, что мы и сделали. Прямо перед нами олени стали переплывать и переходить реку. Мы смотрели им в глаза, и что-то защемило в груди - настолько прекрасны и грациозны были эти животные, но …мы начали отстрел. Выстрелы слились с шумом, плеском и топотом, так как стадо пошло сплошной стеной. Первый час пролетел как минута. Яша просигнализировал, чтобы мы остановились. Ниже переправы туши плыли сплошным потоком, река стала красной от крови. Багорщики не успевали вытаскивать туши из воды. Мы сели и закурили. Только теперь я увидел, что ствол раскален. Серега с соседней лодки сунул ствол в реку, и он со свистом зашипел.
- Ты что делаешь, идиот, - заорал Петрович. - Все! Ружья нет! Будешь стрелять - патрон заклинит и разорвет ствол.
- Быстро на берег к багорщикам на помощь, - скомандовал я, - только патроны оставь.
Лодка с Сергеем и Толей прямо сквозь плывущих оленей поплыла вниз по течению, а Яша уже махал, что можно продолжать. Работа закипела, конца стаду не было видно и только часам к четырём патроны закончились, да и стадо пошло на убыль. Мы поплыли помогать багорщикам. В ушах звенело, руки тряслись. То, что мы увидели, было настоящим ужасом. Весь берег был в тушах, река в крови и кишках. Раздельщики все внутренности выкидывали в реку. Меня чуть не стошнило, я послал Николая за водкой, а сам стал помогать вытаскивать туши.
- Бабам пить не давай, а то упадут, им еще тут до ночи работать, - предупредил Яша, но сам не отказался от стакана.
Три бутылки мгновенно были выпиты, и все бросились работать. К десяти часам, кое-как помывшись, пришли в лагерь и, перекусив, завалились спать. По переменке охраняли от зверья горы туш. Утром началась отгрузка в вертолеты. Один, второй, третий – к вечеру все еле стояли на ногах. На следующий день прилетел вертолёт за нами. Возвращались разбитые и усталые, в глазах у всех была пустота. Каждому давали по оленю, но взял один Петрович - остальные отказались.
Прошло несколько недель. Встречаясь с напарниками по отстрелу, как-то прятали глаза, как будто были в чем-то виноваты. Даже грамоты и премия за хорошую работу не помогли.
Я еще долгие месяцы плохо спал - всегда снились глаза бедных животных. Прошло уже почти 30 лет, но после той командировки, ружье в руки я не брал и оленину не ел.
 Любому поступку в жизни можно придумать оправдание, но горечь от тех времён, которая тянется почти всю жизнь, не проходит, и, наверное, уже не пройдёт.